Лизинговых компаний в Молдове не будет. Как уже нет аннулированного закона «О лизинге». Но лизинг как вид деятельности останется. Уже на других правах и законных основаниях. Финансовая аренда (лизинг) стала регулируемым рынком и вошла в сферу полномочий НКФР.

До сих пор лизинг оставался, пожалуй, единственным сегментом, который «ускользал» из поля зрения государства. Хотя история молдавского лизинга насчитывает второе десятилетие, взять под свое крыло эту специфическую деятельность никто из регуляторов финансового рынка до сих пор не решался.

Как все заимствованное, финансовая аренда в стране не сразу завоевала свое место под солнцем. Написанный с подачи иностранных экспертов Закон о лизинге №59/2005 долго пробивал себе дорогу, натыкаясь на преграды национальной фискальной системы. Но возможности созрели. И ими не преминули воспользоваться ряд отечественных банков, крупных импортеров и иностранных «денежных фондов», которые создали в Молдове национальные дочерние компании и получили возможность увеличить объемы своего кредитования.

В современном деловом мире лизинг является одним из важнейших методов финансирования развития технической базы производства. В странах со стабильной экономикой до 30% всех капиталовложений осуществляется именно через лизинг. Впрочем, лизинг на молдавской земле так и не смог выполнить своего прямого предназначения - в условиях сравнительно меньшего финансового напряжения обновлять основные фонды и модернизировать производственные мощности. Причины, думается, называть не надо.

А в последние годы, развиваясь в основном как потребительская аренда с правом выкупа автомобилей, лизинг приобрел не совсем свойственные ему черты, когда в качестве товара по договору лизинга выступают не орудия производства или другие не потребляемые вещи, а вполне «расходные» денежные знаки. Надо ли говорить, что лизинг в качестве неосновного вида деятельности указывают в своих учредительных документах все больше предпринимателей, наряду с теми лизинговыми компаниями, которые официально присутствуют на этом рынке.

Наблюдение за законотворчеством правительства требует от нас учета, среди других причин, групповых и ведомственных интересов, что не всегда лежит на поверхности. Предугадать судьбу того или иного документа можно, только зная источники решений. Однако бывают расклады, которые сходу вгоняют разумную с виду инициативу в подозрительные рамки, даже если концептуальный подход ясен. Ровно такая история приключилась с лизингом.

Посудите сами. В марте прошлого года парламент принимает закон «О небанковских кредитных организациях», который вступил в силу с октября 2018 года. К такой небанковской кредитной деятельности причислили выдачу небанковских кредитов и финансовый лизинг, установив жесткие требования и отпустив операторам обоих рынков 6-месячный срок на приведение своей деятельности и своего юридического и организационного статуса в соответствие с нормативами.

Соответственно депутаты позаботились, чтобы под занавес парламентской сессии «уничтожить» следы прежней вольной жизни лизингодателей к моменту истечения этого переходного периода. Законом №133 «О модернизации Гражданского кодекса и внесении изменений в некоторые законодательные акты» с 1 марта 2019 г. закон «О лизинге» утрачивает силу, и единственными источниками правового регулирования лизинга в Молдове становятся Гражданский кодекс и вышеупомянутый закон «О небанковских кредитных организациях». Не считая, естественно, те подзаконные нормативные акты, которые вскоре появятся у мегарегулятора в связи с расширением регулятивного поля.

Регулирование на рынке финансовой аренды было необходимо давно, уверены сами операторы. Но так, как это было сделано, вызывает недоумение. Различия в терминологии для обозначения договоров, регулирующих лизинговые отношения и ответственность арендодателя, не мешает странам континентального права признавать такие сделки особенными и принимать отдельные акты, посвященные финансовой аренде. Теперь Молдова лишилась этого преимущества, говорят специалисты.

 «Нас приравняли к микрофинансовым организациям. Но финансовая аренда по своей сути никакого отношения к кредитованию не имеет. И хотя финансовый лизинг в большинстве стран мира не регулируется как единая отрасль, но соответствующие международные конвенции и кодификация норм на этот счет существуют. Теперь лизинговые компании страны в срочном порядке проходят перерегистрацию, чтобы получить перед названием аббревиатуру НКО. Но соответствующего сертификата или лицензии нам пока не положено. Я узнавал», - говорит руководитель пока еще лизинговой компании Capital Leasing Николай Козин.

Широкое распространение лизинговых операций во многих странах мира, в том числе в сфере международного сотрудничества, и имеющиеся различия в правовом регулировании договора лизинга породили идею о необходимости унификации правил о международном лизинге. Так, в 1988 г. появилась Конвенция о международном финансовом лизинге (Оттавская конвенция), к которой позже присоединились и некоторые страны постсоветского пространства. Насколько нам известно, Молдовы там нет. Хотя Конвенция – плод согласования различных подходов, имеющихся в законодательствах разных государств, и не исключает применение национальных нормативных рамок.

Возникнув первоначально в США еще в середине прошлого века, лизинговый договор получил широкое применение в деловой практике фирм Западной Европы и Японии. Лизинг нашел признание в судебной практике многих стран, даже не имеющих специального законодательного регулирования (США, ФРГ, Япония и др.), но в некоторых странах изданы специальные нормативные акты по лизинговым отношениям (Франция, Англия).

В Молдове теперь понятия «лизинг» и «лизинговая деятельность», очевидно, будут избегать, как черт ладана, заменяя их, как положено по закону, понятием «небанковская кредитная деятельность». Занятием ею на профессиональной основе будут считаться случаи, «когда доходы, полученные от небанковской кредитной деятельности, составляют не менее 15% всех доходов, зарегистрированных определенной организацией за конкретный отчетный период». В любых случаях надзорный орган является единственным регулятором, который может определить, относится ли осуществляемая организацией деятельность к небанковской кредитной деятельности на профессиональной основе и подпадает ли под действие закона об НКО, «учитывая также такие аспекты, как нацеленность организации на получение постоянных доходов и абсолютная величина соответствующей деятельности, осуществляемой организацией».

Законодательный пассаж как нельзя более точно определяет, в чьих руках находится судьба подобных компаний. Определенная свобода действий также оговаривается в законе: «НКО может осуществлять операции факторинга, деятельность агента банкашуранс, деятельность по предоставлению платежных услуг и выпуску электронных денег в соответствии с Законом о платежных услугах и электронных деньгах №114/2012, другие формы лизинга, а также иную смежную или дополнительную деятельность, связанную с небанковской кредитной деятельностью».

Изменение правил, сложившихся в отсутствие государственного внимания к нерегулируемой отрасли, затронет операторов рынка лизинга в любом случае. Очевидно, в меньшей степени это коснется ведущих 5-6 лизинговых компаний (BT Leasing MD, Capital Leasing, Total Leasing, Victoria Leasing, Finance Leasing Company), на долю которых в 2017 году приходилось 83,2% всех выданных в лизинг средств. Но и им придется «поднапрячься». В молдавском лизинге успело сложиться саморегулирование. Его придется демонтировать - известно, за чей счет.

По словам финансового директора Finance Leasing Company Дианы Руссу, операторы рынка, и в частности их компания, были готовы к такому повороту событий еще в прошлом году, чтобы укрепить свой статус на рынке, ликвидность компании. «Законодательные требования к поэтапному повышению размера уставного капитала НКО до 300 тыс. леев являются достаточно гибкими и дают нам время до 2021 года. Но компании все равно с опаской и тревогой ждут этих изменений, которые коснутся, в том числе, нормативов формирования резервов, которые будут приведены в соответствие с Налоговым кодексом, предусматривающим не более 5% от средневзвешенного годового портфеля компании. Ранее компании аккумулировали резервы (до 5%), исходя из оценки рисков на определенном этапе формирования портфеля. Более строгим будут контроль и ответственность при отслеживанию сделок, подпадающих под лимиты закона о борьбе с отмыванием денег. И наконец, не самое приятное новшество – годовой регуляторный взнос в НКФР, составляющий 0,1% от портфеля компании». По словам Николая Козина, «методологии формирования таких платежей нет». И операторам рынка, чей портфель, по некоторым оценкам, превышает 60 млн евро, «есть, что терять…».

С 1 марта 2019 года законодательное поле страны понесло существенные потери. Перестали действовать ряд значимых нормативных актов и положений, регулирующих в том числе предпринимательскую деятельность. Ссылка на эти законы теперь не имеет под собой правовой основы.

Законом №133 от 15.11.2018 «О модернизации Гражданского кодекса и внесении изменений в некоторые законодательные акты» признаются утратившими силу:

• – статья 21 Закона о предпринимательстве и предприятиях №845/1992;
• – Закон о коммерческой тайне №171/1994;
• – статьи 401 и 406 Закона о кадастре недвижимого имущества №1543/1998;
• – Закон о залоге №449/2001;
• – Закон об аренде в сельском хозяйстве №198/2003;
• – статья 19 Закона об инвестициях в предпринимательскую деятельность №81/2004;
• – Закон о лизинге №59/2005;
• – Закон об ипотеке №142/2008;
• – Закон о неправомерных условиях в договорах, заключенных с потребителями, №256/2011;
• – Закон о правах потребителей при заключении договоров №8/2016.

А также: с 1 января 2020 года признается утратившей силу глава II Закона о страховании №407/2006.