Интерпресс
№ 19 (1233) 25 Мая 2018 Великое европейское ограбление по-немецки

Немецкий подход к вопросу интеграции в еврозоне определяют две мантры: уровни ответственности и контроля должны совпадать (поэтому никакого обобществления рисков без общей юрисдикции); накопившиеся риски следует устранить до начала любого обобществления рисков между странами еврозоны. С 2010 года именно этими двумя песнями определяется ход дискуссий о том, как надо поддержать евро, и именно они несут основную ответственность за слабый прогресс на пути к созданию европейского банковского союза. Германия, как говорят её лидеры, готова создавать единое будущее, но только в том случае, если Европа начнёт всё с чистого листа.

На первый взгляд такое условие выглядит достаточно разумным. Но для понимания его реальных последствий попробуйте применить ту же самую логику к другой государственной сфере – безопасность и оборона.

Что если Франция воспользуется немецким подходом к вопросу интеграции в еврозоне и применит его к вопросу обобществления военных обязательств? Что если Франция начнёт настаивать, что неоспоримым предварительным условием дальнейшего сотрудничества в сфере безопасности должно стать не просто немедленное увеличение Германией военного бюджета, но и компенсация накопившегося за несколько десятилетий отставания в уровне оборонных расходов?

Германия не всегда была иждивенцем, живущим за счёт военных расходов других народов. Западная Германия была надёжным участником натовской системы распределения финансовой нагрузки в период Холодной войны, а Бундесвер в 1980-х годах был мощной силой. Хорошо это или плохо, но эта политика соответствовала традиции немецких армий со времён Германской империи. Обязательная военная служба была нормой. Оборонные расходы составляли 3% ВВП.

Затем – в 1989 году – рухнула Берлинская стена. И Германия начала рьяно пожинать дивиденды наступившего мира. Обязательства сократить немецкие вооружённые силы и отказаться от оружия массового поражения были записаны в соглашениях, позволивших объединить Германию. Но демилитаризация была также следствием социальных перемен. Что-то изменилось в политической культуре Федеративной республики.

Всё больше юношей стали предпочитать альтернативную службу военной. В 2011 году всеобщий призыв был приостановлен. С практической точки зрения, это решение, наверное, следовало принять раньше. Сегодня наилучшими военными являются профессионалы, а не призывники. Однако в Германии так и не сложился позитивный имидж новой роли Бундесвера после исчезновения модели периода Холодной войны. Вместе с расходами на армию стали резко падать её моральный дух и боевые возможности.

Германия обещает начать тратить 2% своего ВВП на оборону на каждой встрече стран НАТО. И ни разу не выполнила этого обещания. Объём расходов скатился почти до 1% ВВП, при этом основная часть этих средств идёт на выплаты зарплат и пенсий. Согласно свежим данным НАТО, немецкие расходы на военную технику, а также исследования и разработки, в 2017 году составили всего лишь 0,17% ВВП, в то время как во Франции эта цифра равна 0,42%, а в Британии – 0,47%.

Постоянный дефицит военных инвестиций в Германии создал пугающий разрыв между масштабами её оборонного потенциала и потенциала остальных стран Европы. Лишь незначительная часть немецкого оружия и военного транспорта находятся в рабочем состоянии. На восточной границе Европы только девять из 44 танков, обещанных для подразделения Бундесвера, которое в следующем году должно будет укрепить силы быстрого реагирования НАТО в Прибалтике общей численностью 5000 человек, готовы к применению. У этого подразделения не хватает и другого базового оборудования для выполнения своей миссии, например, палаток, зимней одежды, приборов ночного видения и бронежилетов.

Пушки Бундесвера не работают, его фрегаты сохнут в доках, а его логистические возможности равны нулю. Какие ещё обязательства могут взять на себя французские налогоплательщики? Год за годом соглашаясь на обобществление оборонных расходов, стимулирует ли Франция каким-либо образом Германию заняться реформами в этой сфере?

Если бы французы применили простое правило учёта осуществлённых расходов, они бы выяснили, что с 1990 года Франция кумулятивно потратила на оборону на 30% ВВП больше, чем Германия. И если немцев больше всего интересует французский потенциал ядерного сдерживания, то здесь общая сумма издержек за данный период достигла примерно 4,5-5% ВВП Франции.

Итак, накопившиеся проблемы являются значительными. Более того, из-за укоренившихся в Германии постмилитаристских привычек следует ожидать их дальнейшего накопления. Что делать президенту Франции Эммануэлю Макрону с представленным в начале мая немецким бюджетом, в котором оборонные расходы повышены незначительно – этого не достаточно для достижения целей, поставленных НАТО, не говоря уже о том, чтобы закрыть дефицит прошлых лет?

Новое правительство большой коалиции немецкого канцлера Ангелы Меркель может не выглядеть надёжным партнёром в вопросах безопасности, но означает ли это, что Франция должна дожидаться, когда Германия компенсирует накопившийся оборонный долг, прежде чем обсуждать инвестиции в оборону и обобществление рисков безопасности в Европе?

Европе срочно надо разрабатывать стратегию безопасности для XXI века, причём не только потому, что на Америку Дональда Трампа нельзя полагаться, но и потому что этого требуют чрезвычайные гуманитарные ситуации. Надо создавать общую культуру и строить демократическую систему управления для принятия решений о применении вооружённых сил Европы. Для этого потребуется глубокая культурная и политическая коррекция со стороны всех участников. Необходимо обсудить не только немецкую привычку к иждивенчеству, но и французскую склонность к воинственным постколониальным набегам.

Эти вопросы находятся в центре работы над созданием европейского суверенитета, опирающегося на демократические институты и процедуры принятия решений, которые позволяют применять общую силу. Но Европа не может начинать с некоего воображаемого чистого листа («tabula rasa»). Она должна начать именно с того места, на которое её вывела история. В обмен на сотрудничество в сфере политики безопасности Франция должна требовать, чтобы Германия признала аналогичные реалии в сфере экономической политики.

И в этой сфере прошлое тоже следует принять как данность. Стартовые позиции неравны, а структура стимулирования несовершенна. Тем не менее, Европа должна договориться двигаться вместе вперёд. В противном случае она рискует быть разорванной на части.

 

Адам ТУЗ – профессор истории в Колумбийском университете.

Шахин ВАЛЛЭ – бывший экономический советник министра экономики Франции, старший экономист в Soros Fund Management.

© Project Syndicate, 2018.

Автор: Адам ТУЗ, Шахин ВАЛЛЭ